[la-flamme]

Название: Страницы иного мира
Автор:  Ayamur4ik
Бета:  their-law
Размер: миди, 4282 слова
Персонажи: Ори, Дори, Нори
Категория: джен
Жанр: ужасы, мистика
Рейтинг: R
Краткое содержание: По счастливой случайности Ори находит лавку с древними книгами и становится обладателем одной из них.
Задание: кроссовер с fandom H.P.Lovecraft 2013

много букв. Реально, это же миди хд

Густой туман стелился по земле, когда уставший Ори забрел на улочку, тускло освещенную лучами заходящего солнца. Он свернул на нее случайно, и его немедленно окутали запахи сырой земли, дерева, влажного камня и непередаваемый запах древности. Все напоминало давно минувшие дни, еще когда не было самого Ори, и даже Эребор еще не возвышался могучей крепостью. Улочка была старее всего, что он знал и видел. Сколько бы потом он не искал ее вновь — так и не смог найти. И никто из живущих в городе никогда не слышал о ней. Улочка растворилась, как мираж.

Когда Ори ступил на нее, то и представить не мог, какой ужас будет преследовать его до конца дней.

Улица была пустынна и безмолвна, серые невзрачные дома так теснились друг к другу, что нельзя было понять, где кончается один и начинается другой. В спустившемся на землю мраке можно было различить покачивающиеся над лавками вывески да пожухшие цветы в горшках на подоконниках. Кто же сомневался, что в темноте и сырости сможет расти что-то, кроме мха?

Поежившись, Ори двинулся вглубь, пока не стихли за спиной звуки мира живых и не скрылся последний лучик света. Он присматривался к вывескам и заглядывал в окна домов, пытаясь отыскать признаки жизни, когда набрел на книжную лавку. Она ничем не выделялась из чреды мрачных фасадов двухэтажных зданий, а на вывеске с трудом можно было различить изображение чернильницы и пера.

Поправив сумку с едой на плече и отбросив сомнения, Ори толкнул дверь и вошел в мир книг столь древних, что любой гном почувствовал бы себя юнцом. В тишине, подобно грому, зазвенел колокольчик. Однако он не был наполнен радостью, больше напоминая погребальный звон. Хозяина лавки при тусклом свете нескольких свечей в подвесных канделябрах не было видно, и Ори решил осмотреться. Но не успел сделать шаг, как услышал их: шелест страниц, голоса книг, зовущих его. Он шел вдоль полок, дотрагиваясь кончиками пальцев до корешков книг, а их голоса звучали громче и затем стихали. Это были необычные книги. От прикосновения к ним по коже пробегали мурашки и сбивалось дыхание, от их шелеста страх полз вдоль позвоночника. Ори не решался раскрыть ни одну из них, двигаясь дальше вдоль стеллажей. Он никогда не видел столь древних книг, никогда не слышал тех слов-заклятий, что шептали страницы. Гном закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. И тогда он услышал его — шепот книги, что была предназначена ему. Он испытал противоречивые чувства: страх, благоговение и жажду познания. Он хотел окунуться в мир, которому принадлежат книги, узнать, что за события покоятся на их страницах, и страшился узнать то, что ему было знать не положено.

В глубине лавки, куда с трудом пробивался неверный свет пламени свечей, покоилась та самая книга. На черной коже переплета были вытиснены руны, значения которых Ори не знал. Когда он коснулся книги, то почувствовал, как из глубины души поднимается нечто мерзкое, темное, чего Ори никогда не ведал.

— А, молодой мастер, — прозвучал за спиной старческий тягучий голос, заставивший Ори отпрянуть от книги и резко обернуться. Морок пропал, а перед ним оказался древний, как книги в лавке, гном — ресницы его побелели, а ухоженная борода без отличительных украшений опоясывала его трижды вокруг пояса. Гном улыбался, но его темные глаза были страшнее ночи.

Ори не мог вымолвить и слова, чувствуя себя неуютно рядом со стариком, а тот обошел гостя, бережно взял книгу в руки и протянул ее, все так же улыбаясь.

— Она выбрала тебя.

Не взяв денег, он выпроводил Ори, который и сам жаждал поскорее сбежать. Спрятав книгу в сумку, гном выбежал из лавки и бежал до тех пор, пока не покинул улицу. Ему чудилось, что за ним кто-то следует. И даже рядом с домом слышал мягкие кошачьи шаги за спиной и зловонное дыхание, щекочущее затылок. Но каждый раз, когда он оборачивался, то видел только пустынную улицу, освещенную светом звезд.

***


Была глубокая ночь, когда Ори вернулся домой. Тихо миновав прихожую, он постарался так же тихо проникнуть в свою комнату, когда за спиной скрипнула половица, и коридор залил теплый свет.

— Ори.

Никогда еще юный гном не был так рад слышать ворчливый голос старшего брата. Он почувствовал, как оцепенение и холод начинают покидать его тело, как отступает обнимающая его тьма, и только сумка с книгой продолжала оттягивать плечо, давя темными знаниями, хранящимися на ее страницах.

— Я задержался, — тихо пролепетал Ори, поворачиваясь к Дори, — был в книжной лавке.

— Не было тебя там, — старший брат смотрел хмуро и недовольно, держа в вытянутой руке подсвечник с горящей свечой, — ни в пекарне, ни у бакалейщика, ни в кузне.

— Я...

— Ты наказан. Больше никаких прогулок в одиночестве, — произнес Дори, развернувшись и хлопнув дверью. Ори остался один в темном коридоре. Он еле сдержал тяжелый вздох, но быстро забыл о разговоре, проскользнул в свою комнату и зажег последнюю свечу, не в силах дождаться утра.

Книга темным пятном лежала на столе, отбрасывая тень, которая колыхалась и перетекала из одной формы в другую. Это был обман зрения, но Ори не мог отделаться от впечатления, что нечто мерзкое пытается выползти со страниц и разлиться в его мире. Плотно прикрыв за собой дверь и подперев ее стулом, чтобы брат не тревожил, Ори с трепетом дотронулся ладонью до кожи обложки, чувствуя исходящий от нее холод. Затем медленно раскрыл, затаив дыхание и читая первые слова, что подарила ему книга.

«В конце пути ждет смерть, за смертью Нечто».

Ори вздрогнул, не ожидая такого приветствия. Он всматривался в острые буквы, читая их снова и снова. Может, в слова вкладывался другой смысл, нежели сейчас? Древнее наречие, древний кхуздул, на котором не только не говорят уже, но мало кто знает о его существовании. Ори знал его, как и многие другие языки. Это был его мир, в котором можно было скрываться от вездесущего брата с его чрезмерной опекой. Книги и словари Ори тщательно прятал, выставляя на полках только те, что не могли вызвать недовольства у Дори. Древний кхуздул он знал поверхностно, так как канули в небытие библиотеки в Мории и Эреборе, где можно было найти книги от первых эпох. И вот перед Ори лежала книга, написанная на языке его далеких предков. Собравшись с духом, молодой гном перевернул страницу.

Читая таинственные тексты, часть которых он понять не мог, Ори чувствовал себя преступно-порочным. Речь шла о временах столько древних, что в них верилось с трудом, о чудовищах, таящихся во тьме, о заклятиях, дарующих неведомую силу. Книга затрагивала потаенные желания души молодого гнома, он пускался с нею в такие путешествия, о которых и мечтать не смел. Пожелтевшие страницы несли в себе не только тексты всех времен и народов, но и рисунки, иллюстрирующие их. Это были ритуалы, непонятные и пугающие по содержанию, живые существа, гротескные по своему изображению, многим из которых Ори не только не мог дать название, но и признать их существование. Эфемерные, нереальные, они перемещались в воздушных потоках, ползали по земной тверди и скрывались в водных глубинах подобно гигантским змеям. Но страшнее всего было то, что они обладали разумом. Их голоса звучали внеземной музыкой всякий раз, как являлись гному во сне. Они больше пугали, чем нравились.

Сны Ори были столь ярки и реалистичны, что внушали ужас. Он просыпался в холодном поту и не мог сомкнуть глаз до утра. Когда он уставал смотреть в пляшущие по потолку тени, складывающиеся в очертания чудовищ, то вставал, зажигал свечу и раскрывал книгу, что была причиной его кошмаров. Он был бы рад прочесть что-то другое, но древние тексты влекли его, не оставляя шанса к сопротивлению. Если сначала книга казалась Ори сборником страшных сказок, то чем больше он углублялся в переплетение рун, тем сильнее крепла в нем уверенность в реальности описанного. Более того, в книге встречались описания тех предметов и живых существ, что легли в основу легенд, а некоторые существовали и поныне.

В первую неделю пребывания книги в доме ничего не происходило, а к ее концу начали появляться редкие, но яркие кошмары. На второй неделе они усилились, а к третьей Ори даже днем не мог спать, чтобы не увидеть монстра, пытающегося подобраться к нему. Гном стал нервным и раздражительным, шарахался от любой тени, и даже лекарственные настойки Дори не помогали уснуть без кошмаров. Старший брат ворчал, изобретал новое лекарство и ничего не мог поделать.

Почувствовав неладное, в дом вернулся Нори. Дори хмурился, но позволил брату забрать Ори в короткий поход за город, надеясь, что это отрезвит младшего.

Вдали от дома Ори и правда стало лучше, хотя и появилось тягучее желание вернуться к книгам. Он время от времени вспоминал и повторял стихотворные заклинания, что врезались ему в память. Они были причудливы по строению, но в них таилась неизведанная сила, суть которой Ори пока не мог постичь. Но произнося строфы вслух, он невольно содрогался от того, как грубо, сильно и неестественно звучат они.

Путешествие затянулось вместо пары дней на неделю, но как только Ори перестал вздрагивать от любой тени и кричать во сне, Нори позволил ему вернуться. Дома Ори не нашел многих своих книг, в том числе и в черной обложке. Помимо лингвистических книг, пропали перья, чернила и пергамент.

— Все беды от того, что ты занимаешься не тем, чем следовало, — сурово сказал Дори младшему брату, который застыл как вкопанный, растерянно озираясь в комнате. — Мне нужен помощник в аптеке, Ори, а от твоего брата мало толку.

Ори пристыжено опустил взгляд в пол, а Нори недовольно цыкнул языком:

— Толку было бы больше, коль ты позволил бы заниматься тем, что по душе. Как я, например, занимаюсь.

— Воровство — это не дело! — резко ответил Дори. — Мы должны жить по чести.

— Когда-нибудь Ори оставит тебя, как это сделал я. Он уже не ребенок. Дай ему заниматься тем, к чему благословил Махал!

— Мне лучше знать, чем ему заниматься!

— Ох, да умолкни! — раздраженно выкрикнул Нори, вновь покинув дом и оставив братьев вдвоем.

Возражать старшему брату, что вырастил и выкормил его, Ори не мог. Поэтому, покорно смирившись, он стал помогать в аптеке. Дни юного гнома были серы и безрадостны, будто он лишился чего-то важного. Вечерами, за несколько часов до заката, Ори бродил по городу втайне надеясь отыскать ту самую улицу. Но все его попытки были тщетны. Улица исчезла, как мираж, не оставив ни одного напоминания о себе.

К дому он возвращался в полумраке, и у самого порога чувствовал на себе пристальный взгляд. Каждый раз он оборачивался, но видел только пустынную улицу: слишком позднее время для прогулок приличных граждан и слишком раннее для темных дел.

***


Однажды, стоя у боковой двери дома, что вела в жилые помещения, Ори услышал шум, доносившийся из проулка между его домом и соседним. Он очень напоминал крысиную возню, но был громче, будто стая крыс рылась в помоях. Немного помедлив, молодой гном решил проверить. От крыс следовало избавляться немедленно, пока они не принесли эпидемию в город. Ори осторожно заглянул в подворотню, всматриваясь в темноту. У стены что-то копошилось. Что-то большое и мало напоминающее крыс. Оно копалось в мусоре, сваленном у стены дома, громко чавкая. Нечто вскинуло голову, заслышав гнома, блеснули холодом глаза, и оно скрылось в темноте так быстро, что могло показаться видением. Ори громко выдохнул, прижавшись к стене и до боли в глазах всматриваясь в темноту, но больше ничего не увидел. Удивление сменилось шоком и страхом. Никогда прежде он не видел столь отвратительного существа, хотя толком и не мог его разглядеть.

Вернувшись домой, Ори старательно запер дверь, закрыл ставни и достал из шкафа связанный для него Дори шарф. Забираться к брату в постель он считал неуместным, хотя очень хотелось прижаться к нему и дрожать от страха, чтобы старший брат разбирался с тем, что увидел младший. Вместо этого Ори повязал шарф на шею и забрался под одеяло, чувствуя кожей колючую шерсть и незримое присутствие брата.

Ночью юный гном проснулся от тревожного чувства. Ему снилось, как кто-то негромко стучит в закрытые ставни, и на самом деле за окном слышалась возня. Ори содрогнулся, сжимаясь и стараясь стать как можно незаметнее. Ему не хватило мужества выглянуть в окно. Наутро, когда запели петухи и стихли скребущиеся звуки, юный гном осмотрел окно. На внешней стороне темных деревянных ставень он увидел неглубокие светлые полосы. Ночной гость может и существовал в воображении Ори, но следы оставлял вполне реальные. Со смесью удовлетворения и оцепенения гном рассматривал углубления в дереве, пока за дверью не послышался ворчливый голос Дори: он, мол, встал, а вода еще не нагрета и стол не накрыт к завтраку. Обыденные вещи вернули Ори в реальность, отогнав страхи и опасения.

Но шум по ночам никуда не исчезал. Ори надеялся, что Дори сам заговорит об этом, но старший молчал, будто и не слышал скребущихся настойчивых звуков.

Однажды город накрыл ураган. Дождь барабанил по крышам, разбивался о мостовую, заставляя отсиживаться дома. Ветер неистовствовал, сгибая деревья и пытаясь сорвать крыши. Незакрытые ставни тяжело бились о стены домов и грозились выбить стекла. Ори сидел, забравшись с ногами в кресло, и неспешно читал самую обычную книгу, подаренную ему Дори на день рождения. Он только перевернул страницу, когда с оглушающим грохотом ветер распахнул ставни, ворвался в комнату, обдав Ори холодом и влагой, и задул свечу. Все погрузилось во тьму, изредка освещаемую вспышками молнии. Юный гном бросился запирать ставни, но остановился на полпути. Из оконного проема на него смотрело нечто. Когда молния осветила гостя, Ори не смог даже закричать, а только задохнулся от страха. Ноги его подкосились, и гном рухнул на пол, не мигая вглядываясь в тварь, которая вползала на подоконник. Длиной она была порядка четырех футов, с собачьей мордой, мощными лапами и длинным, извивающимся хвостом. При еще одной вспышке молнии Ори рассмотрел безобразные, свисающие куски кожи, обнажающие мышцы и кости. Редкая шерсть вдоль выпирающего позвоночника казалась жесткой и топорщилась, как иглы. На голове она была длиннее и свисала на морду безобразными белесыми космами, в которых запутались украшения, отдаленно напоминающие один из славных и знатных гномьих родов.

Мерзкая вонь твари заполнила всю комнату, и даже бушующий ветер будто ослаб. Сладковато-мерзостный смрад разложения и грязной плоти окутал Ори, пока он жадно глотал воздух, но втягивал только мерзость, отравляя свои легкие. Он пытался закричать: «Нет, я не разрешаю тебе войти». Но слова застряли в гортани, отравленные мерзкими испарениями. Тварь медленно сползла с подоконника, от чего Ори попятился, отползая к стене, неотрывно смотря в бездонные, будто провалы в черепе, темные глаза. Тогда-то она и бросилась на гнома, прижимаясь пастью к его лицу, высовывая покрытый слизью язык, нажимая на губы и проскальзывая в рот, когда Ори приоткрыл его, чтобы позвать на помощь. Стоило только зубам разомкнуться, как язык двинулся вглубь, в горло, а тварь втянула воздух, и гном стал терять сознание. Вонь, боль, отвращение отошли на второй план перед осознанием, что он теряет себя: силу, волю, воспоминания. Он забился под тварью, чувствуя ее острые когти на своем теле, впивающиеся глубоко, до нестерпимой боли. Собрав последние силы, Ори заговорил, стараясь сказать внятно, сосредоточившись на голосе и словах, все еще ощущая смрадное дыхание твари. Она замерла на мгновение, а затем попятилась с рычанием. Ори продолжал говорить всплывающие в сознании слова, хотя рот его был полон слизи. Тварь отходила к окну, низко пригибаясь к полу и размахивая хвостом. Она пыталась броситься на гнома, но каждый раз не решалась и только злобно скалилась. Небо озарила вспышка молнии, короткая и мощная, тварь взвизгнула, будто от удара, и свалилась на пол, слабо вздрагивая.

За дверью, в коридоре, раздались шаги Дори, а за ними громкий стук в дверь.

— Ори, с тобой все в порядке? Открой мне!

Мелко дрожа, на подкашивающихся ногах, Ори подошел к постели, сдернул выцветшее лоскутное покрывало и бросил его на тварь, а затем отпер дверь. Дори был взволнован. Он ворвался в комнату, в два шага оказался у окна и запер ставни и окно, чуть не споткнувшись о покрывало.

— Почему оно лежит здесь? Что ты скрываешь, Ори?

Ори с содроганием смотрел, как брат ухватил за кончик покрывало и резко вздернул, но вместо туши твари под покрывалом был только мокрый пол да разбитый цветочный горшок, упавший с подоконника.

— Хм, странно. Я слышал грохот и твой голос. Подумал, что к нам кто-то вломился.

— Мне приснился кошмар, — без эмоций ответил Ори, а затем его согнуло пополам и вырвало слизью под ноги брату. Дори еле успел увернуться, а затем подхватить потерявшего сознание Ори.

Последующие несколько дней Ори провел в постели, отпаиваемый целебными отварами, укутанный одеялами и беспрестанной заботой Дори. Младший брат был так плох, что старший всерьез опасался за его жизнь. Он не мог пошевелиться и настолько ослаб, что даже держать книгу было непосильным трудом. Но вскоре Ори пошел на поправку, воспоминания сгладились, но он был уверен, что это не последняя встреча с Ночным Гостем. Такое имя дал тому Ори.

***


Голод к знаниям становился сильнее, почти невыносимым. Незнакомые слова появлялись в сознании Ори и оставались там, пока он не изливал их поток на бумагу, заплетая причудливый узор рун. Наказание Дори все еще действовало, так что Ори приходилось аккуратно записывать мысли на кусочках пергамента и прятать их среди своих вещей. Он стал осторожным, тщательно планировал каждый свой последующий шаг. Днем Ори помогал в аптеке, стоя за прилавком, фасуя товар, составляя лекарственные смеси и записывая рецепты. Его почерк был настолько хорош, что Дори выделил ему все необходимое для ведения учета и записи рецептов. Позже Ори рискнул и раздобыл пустую тетрадь, куда с методичностью и последовательностью летописца переписывал отрывки воспоминаний, излитых ранее на клочки бумаги. Ночной Гость наведывался редко, но когда приходил, Ори оставался практически без сил. Пусть каждая встреча давалась легче, юный гном не владел магией достаточно, чтобы заставить существо говорить. Гость садился на подоконник и смотрел темными бездонными глазами на то, как склоняется над столом гном, как стремительно скользит перо над пергаментом, оставляя за собой черный чернильный след, выводя стихотворные слова, чуждые солнечному миру. Он ждал, когда Ори ослабит внимание, потеряет контроль и не сможет произнести заклинание вовремя. Тогда можно будет впиться ему в глотку, отрывая кусок за куском мерзкое мясо, добираясь до эфемерных субстанций, выпивая душу. Гость изредка облизывался, но больше ничем не выдавал свое присутствие.

Однажды во сне Ори открылась истина. Он продолжал видеть яркие, чудовищные сны, но теперь они стали кладезем его знаний, воротами в новый, неизведанный мир. Он путешествовал в другие измерения, дотрагивался до того, о чем ведать было ему не положено. Когда Ори странствовал, то иногда видел слова, мысли, намеки, возникающие сами собой. Это был мир, где царят совсем другие законы времени, природы, жизни. Он мог быть во многих местах одновременно, множество его «я» могли быть в одном месте. Там было естественно смотреть на самого себя: слишком юного или постаревшего, разговаривать с собой и чувствовать — Ори овладевало столько чувств, которые были не доступны в несновиденческом мире. Всего-то надо было преодолеть лестницу в количестве ступеней, кратных числу семь, и не попасться на глаза тому, кто сильнее Ори. Там-то, в пещере, провал которой пылал ярче всех виденных им огней, он и нашел слова для Ночного Гостя.

— Говори! — уверенно произнес Ори. — Пожалуйста.

И Гость открыл пасть, исторгая чудовищные, гортанные звуки. Ори стоял в оцепенении, боясь того, что наделал — ведь он прекрасно понимал Гостя. А тот рассказывал и рассказывал, пока не запели петухи, о подобных себе, о далеких темных временах, о Создателе и Владыке, о чужих богах, пришедших с далеких звезд, о борьбе между богами этого мира и чужими, о том, как было посеяно чужеродное зерно в почву Арды.

Когда Гость удалился, Ори еще долго ходил по комнате, ничего не видя перед собой, и натыкаясь на предметы. Он желал надолго погрузиться в сон, бросить свои земные дела и отправиться странствовать, искать того, кто мог бы стать ему учителем. «Учитель» тоже был странником, блуждающим по сновидениям, и нельзя было предсказать, где он появится в следующий раз. Эту историю Ори слышал от туповатых, неприятных упырей, отчего-то водящих дружбу с человеком. Гном узнал имя своего учителя, но даже это не помогло его найти. Р.К. был поистине неуловим.

Погружаясь в сновидения, Ори старался далеко не уходить, беспокоясь, как бы Дори не вмешался. Старый гном давно уже поглядывал на младшего брата подозрительно, заботливо кутая его в вязаные свитера и пичкая лекарствами. Вечные поиски утомляли Ори, его лицо осунулось, пропал аппетит, поредели волосы, отчего он оставался до сих пор безбородым.

***


Ори заказал для своей книги черную кожаную обложку, потратив все имеющиеся монеты, а затем собственноручно вывел на ней надписи на языке, который мало кто смог бы прочесть. Он аккуратно подшивал лист за листом к книге, с удовлетворением отмечая, как она увеличивается. Но этого было не достаточно.

Ори выкинул матрас и спал на книгах, потому что они уже не помещались в его комнате. Юный гном стал завсегдатаем книжных лавок и теневых рынков, ища книги, позволявшие проникнуть в тайны, недоступные живым. Он искал все, что можно было связать с магией и темными тварями, что являлись ему во снах. И нашел многие ответы в сказках.

Сказки людей и гномов, сказания эльфов пестрили, как многим казалось, выдуманными персонажами, ничего не значащими стихами и красивыми песнями. Но Ори видел в этом еще один шаг по направлению к тайне, что он пытался разгадать. Имея перед глазами некоторые заклинания из темной книги, он переписывал сказки, пока они не обретали свой первоначальный вид. И хотя многие сказки оставались только сказками, среди них встречались и те, что были правдой. Но сколько бы Ори не работал и не переписывал, этого было недостаточно, ведь множество книг хранилось в тех местах, куда путь для Ори был закрыт.

Стремясь к знаниями, Ори отправился в поход на Эребор, собирая по пути истории и легенды. У эльфов в Ривенделле он слушал песни, записывая их так быстро, что, казалось, загорится пергамент; никого не спрашивая, он тайно проник в библиотеку, проведя ночь в поисках и уйдя с вырванными из книг страницами, которые тщательно спрятал на дно походного мешка.

От Беорна Ори ушел с уверенностью, что он на верном пути, проговорив с его друзьями все ночи напролет, видя самого хозяина в медвежьем обличье и ни капли не боясь. Для Ори тот был не опасен.

Зато темный лес преподнес множество сюрпризов. Ори испытывал свою волю, слыша то, что не слышали другие. Только произнеся первое заклинание, юный гном связал себя с другим миром. Если отряд слышал шорохи и видел мерцающие, манящие огни, то для Ори мир был наполнен гротескными звуками, пробирающими до костей. Он видел тени, ползающие, летающие и сжирающие все на своем пути. Но Ори без устали вглядывался в темноту, зарисовывая и делая описания. Страсть к знаниям была сильнее страха опасности.

Будучи в плену у эльфов, Ори слышал, как тихо переговаривались охранники о том, что их товарища разорвало в клочья нечто, украсив стены тюремной камеры благородной эльфийской кровью; что стали пропадать эльфы, и лучше бы их не находили. Бывало, пропавшие возвращались сами, волоча за собой тушу убитого зверя. Источая мерзостную, удушающую вонь, покрытые гниющей кожей и тлеющей одеждой, через которую местами прогладывали сломанные кости, они мучительно медленно шли без цели, пока в поле зрения не попадал живой эльф. И коли не имел эльф при себе оружия, то был обречен. И еще долгое время гулял пронзительный болезненный крик разрываемого заживо.

Эребор встретил Ори зеркалами. Он никогда не догадывался, как много может их быть в одном месте. Он случайно увидел свое отражение в одном из них и отшатнулся, почувствовав, как жадно зеркало всматривалось в него. И чем больше был зрительный контакт, тем яростней поддергивалась зеркальная поверхность, и неистовей становился взгляд. Но зеркалам нужны были только женщины: юные, невинные, только вкусившие плод счастливого брака. Оно притягивало красавиц к себе, окутывало своими чарами, а затем пило их жизнь до дна, пока те охотно отдавались ему, не понимая, что происходит. Сколько матерей и жен погибло, околдованными темными чарами? Ори не рискнул разбить зеркало, а только произнес заклинание, запечатывая таящийся дух в его глубине. Тот будет спать, пока его не разбудит прикосновением к стеклу гномка.

И все время своего путешествия Ори записывал и рисовал. Книга в черной кожаной обложке распухала, собирая истории и знания о том, что не положено знать никому, кто желал бы сохранить свою душу. Но однажды начав, остановиться уже было нельзя. Не в состоянии посещать сновиденческий мир, Ори научился приносить жертвы и призывать для беседы мерзостных созданий другого мира, заставляя их повиноваться себе. Он поверил в свое всесилье, что было величайшей ошибкой. С призванными тварями стоило держать ухо востро, не расслабляясь ни на мгновение, иначе можно было поплатиться своей душой за оплошность. Ведь, как известно, нет для тварей ничего желанней, чем чужая душа.

А затем Ори присоединился к походу на Морию, несмотря на протесты Дори, который увязался за ним, не в состоянии разлучиться с братом. И, как ни странно, с ними отправился Нори. Младший брат долго вглядывался в среднего, пытаясь понять его мотивы, но не увидел ничего, кроме лукавой усмешки и жажды приключений. Ори упорно шел вперед, храня в своей котомке только книгу в черной обложке.

Мория — название заставляло Ори трепетать. Он представлял царственные высеченные гномами колонны залов, возносящиеся вверх, и тварей, что кишат в неизведанных глубинах. Он знал, что они скрывались в пучинах, питаясь друг другом и теми, кто имел неосторожность сорваться в бездну. Гномы и не представляли, чьими стали соседями, поселившись в горах. Аркенстон защищал Эребор, отпугивая исчадий бездны, но в Мории все было по-другому. С тех пор, как гномы перестали ковать сталь, смолкли их песни и не грел священный огонь, чудовища выползли из тьмы, оскверняя древние залы.

— Мы никогда не отвоюем Казад-Дум, — содрогнулся Ори, понимая неизбежность встречи с тем ужасом, к которому гномы были не готовы. Заглянув в бездну, его душа наполнилась отчаянием. Глубины кишели тварями, что Ори и не снились, и он хотел бы забыть, но воспоминания об увиденном терзали его, стоило только закрыть глаза. Он видел их во сне, но никогда в реальности.

Погибель Дурина — так называли ужас, что довелось увидеть юному гному, но не пережить. И после смерти Махал не принял его в свои чертоги, не раскрылись ворота перед летописцем, прикоснувшимся к тайнам врага.

***


За окном был очередной мрачный день, или вечер, или раннее утро, Ори уже сбился со счета, потому что на узкую улицу, где он обосновался, не проникал ни единый лучик света. На длинных стеллажах, утопающих во мраке, покоились книги, ожидая того, кому были предначертаны. Они тихо перешептывались, раскрывались перед Ори, когда тот проходил мимо, и умолкали, стоило лишь протянуть руку.

Волосы Ори поседели, борода отросла такой длины, что приходилось оборачивать ее вокруг пояса трижды. Но не была украшена она — родовые украшения больше не имели смысла. Кому во мраке разглядывать красоту? Гном ждал, тенью бродя по книжной лавке, бросая взгляды ненависти и сожаления за окно на серую мертвую улицу. Тишину лавки пронзил звук колокольчика. Непривычный, яркий, живой. Ори, не веря своим ушам, поспешил ко входу и замер на месте, увидев фантома.

На пороге стоял, робко озираясь, юный рыжеволосый гном, прижимающий к груди котомку с продуктами.