Автор: Ayamur4ik
Вселенная:ТФП
Персонажи: ОМП (эрадиконы)
Рейтинг: PG
Жанр:драма, психология, философия, экшн, POV
От автораОгромная благодарность людям, что осилили и прочли сей текст. *Skywarp* и Yu_aka_Shu. Без их оценок я вряд ли так скоро выложила бы фик. Он пока не бечен, но я старалась просмотреть внимательно в плане ошибок весь текст. Название рабочее, не пугайтесь х)
Дата официальной работы над фиком: 18 марта.
Мне бы хотелось, чтобы читатель нашел в себе силы обратить внимание на фик и прочел его до конца. Это важно лично для меня.
Глава 1. Все имеет начало
Часть 1.
Часть 2.
A5IK8 - Шифр
«Ты был прав, говоря о законе. Нарушаешь или нет – все равно виновен»
Шифр - A5IK8
«Неожиданно. Что повлияло на твое мировоззрение?»
A5IK8 - Шифр
«Одно происшествие. И теперь поступил перевод в шахты»
Шифр - A5IK8
«Ты совершил что-то серьезное. Твой перевод сравним со смертным приговором. Если ты не боевикон, конечно. Теперь понимаешь, о чем я говорил ранее? Не все на арене преступники, просто так сложились обстоятельства»
A5IK8 - Шифр
«Да, понимаю. И они смирились?»
Шифр - A5IK8
«Ха! Конечно, нет. Поэтому они и приходят на арену. Тебе тоже стоит хотя бы раз попасть туда, чтобы понять, о чем я говорю»
A5IK8 - Шифр
«Боюсь, что это нечто незаконное и опасное»
Шифр - A5IK8
«Когда закон предает, ничего не остается, как создать свой. Подумай об этом. Я вышлю тебе координаты следующего места проведения»
A5IK8 - Шифр
«Хорошо»
Я возвращался с инструктажа, который проводил для своего подразделения перед следующим дежурством на арене, в одиночку. Подобное было чревато служебным разбирательством, но я и так уже был определен в работу на шахты и, к тому же, просто не мог находиться в толпе себе подобных. В последнее время я все острее и острее стал испытывать отвращение к тем, на кого был похож. Мы были слишком одинаковы, лишены индивидуальности, и относились к нам, как копиям друг друга. Но я уже не хотел быть копией и бездумно подчиняться приказам. Я хотел делать то, что считаю правильным, не обращая внимания на вшитую программу надлежащего поведения.
Поэтому я и возвращался к казармам запутанным путем, практически спускаясь до самого низа города, куда приличные мехи обычно не заглядывают точно так же, как не заглядывает искусственное освещение. Оно было крайне скудным, что позволяло мне идти незамеченным. Я собирался уже свернуться к подъемнику на верхние уровни, когда в одной из подворотен раздался удар и вскрик, а дальше последовала возня и чья-то ругань. Я двинулся на шум, ведомый то ли любопытством, то ли вшитым чувством справедливости, требующим разобраться. Войдя в темноту узкого переулка, я переключился на ночное видение, и только так смог разглядеть две массивные фигуры, зажимающую между собой третью.
- Что происходит? – ровным тоном поинтересовался я
- Иди куда шел, дрон, - резко ответил один из мехов, обернувшись ко мне. Я не знал кто он и к какой касте относится, да и не очень-то хотел. Но в этот момент жертва, которую он удерживал, дернулась, вскинув голову и смотря на меня.
- Помоги! – выдавил он из себя, смотря на меня уцелевшим левым оптосенсором, тогда как вторая половина фейсплета была превращена в металлическо-энергоновое месиво. Явно постарался кто-то из удерживающих его парней.
- Проваливай, - рыкнул второй, направляясь ко мне, - если не хочешь присоединиться и помочь своему приятелю.
Тот в это время вновь заскулил и задергался, после чего получил новый удар по фейплету, и тут я смог узнать голос жертвы. Если до этого я был готов вступиться за него, то теперь, вопреки установкам, решил, что он того не стоит. Я сам от себя не ожидал такого, но нахлынувшая волна ненависти и омерзения вынудила сделать меня шаг назад, пожать плечами и ответить:
- Мы не знакомы. Развлекайтесь.
Я развернулся, покидая подворотню.
- Постой! – закричал Лангтолд, пытаясь вырваться из крепких объятий меха, - ты ведь эрадикон, ты должен помочь мне! Не смей уходить! Ты должен!
Ничего не ответив, я ушел, еще какое-то время слыша его мольбы, крики и тяжелые удары. Мне не было до него никакого дела, и я больше никогда не вспоминал о нем.
Мне таки были присланы зашифрованные координаты следующего места проведения нелегального боя. Я должен был сообщить об этом вышестоящему начальству, собрать группу и накрыть всех участников, но даже не подумал об этом. Всю рабочую смену меня терзало любопытство, и я еле дождался ее окончания. Немного подзарядившись в казармах и сомневаясь в правильности действий, я все же решил, что до своего отбытия в шахты должен попасть на арену. Оставалось не так много времени, и я мог еще пожалеть о своей нерешительности. Поэтому, прождав критически долго, я все же покинул казармы. Никто не запрещал эрадиконам отлучаться или уходить по своим делам, но эти «дела» могли вызвать легкое недоумение у любого. Ведь у эрадиконов не может быть никаких «своих дел», кроме служению обществу.
Я шел по мрачным кварталам нижнего уровня Каона, озираясь по сторонам и опасаясь преследования. И только перед самой ареной рискнул снять маску под протестующие сигналы базовой установки. Но мне было невыносимо тесно, и это давало больше шансов попасть на территорию арены. Обычный эрадикон вызвал бы слишком много подозрений в отличие от эрадикона без маски. Только потому что это не принято. А судя по тому, что удалось мне узнать из Грида, среди пестрой публики боев было много таких мехов, кто переступил через правила своей касты и общества и даже нарушил закон. Поэтому отказ от маски давал больше шансов, но уверенность пропадала с каждым шагом, а когда из темноты неожиданно вынырнули два охранника, преградив мне дорогу, я уже готов был повернуть обратно. Но это означало бы возвращение к прошлой жизни и то, что я сдаюсь. Подобного допустить я не мог и никогда не простил бы себе. А охранники, мехи на голову выше и в массивной броне, молча смотрели на меня, не предпринимая никаких действий, но и не пропуская. Мне казалось, что в тишине повис невысказанный вопрос: куда я прусь?
- Я хочу пройти на арену, - собрав все силы, как всегда безэмоционально, произнес я. И вновь повисла тишина. Всего на мгновение, достаточное, чтобы подать запрос и получить ответ. А затем охранники сдвинулись в сторону, пропуская. И в это же мгновение я почувствовал что-то. Не могу точно описать это новое ощущение, но больше всего оно было похоже на связь. Тонкую, на подобии телепатической. Наверное, так чувствуется телепатическое влияние, но я просто чувствовал чужое присутствие. Незримое, еле ощутимое, несколько неприятное, но не критичное. Как будто кто-то наблюдает за мной в мойке. Не то, чтобы я считал тогда этот процесс интимным, но всегда предпочитал совершать его в одиночестве.
Я не поверил своей оптике, но решил не упускать шанса, нырнул в темноту низкого арочного проема в стене и двинулся по длинному неосвещенному коридору, что пришлось даже перейти в режим ночного видения, только чтобы внезапно вспыхнувший яркий свет ослепил меня, заставив от неожиданности сделать шаг назад. И с каким-то опозданием тишина сменилась шумом, больше похожим на шум цехов, нежели на привычный гомон арены. Я слышал громкие разговоры, смех, ругань, крики боли и ярости, звуки ударов. Это все смешивалось в единый коктейль вместе с повышенным фоном и температурой, опьяняя. Я медленно стал делать шаг за шагом, разгребая ногами набросанный на полу мусор, к перилам, за которыми резко уходили вниз ряды трибун, при этом и страшась и желая увидеть то, что происходит на арене. Мне было немного страшно, но я продолжал идти. Самой естественной реакцией на настоящие крики боли была реакция бегства, но любопытство пересиливало. Я не мог объяснить, почему опасность и насилие так тянет меня, привлекает внимание и обостряет интерес. Не смотря на страх, я хотел увидеть, что происходит на арене, откуда несутся эти тревожащие мою искру крики. Я уже готов был перегнуться через перила, но передо мной как из ниоткуда возник вехикон, преграждая дорогу. За несколько нанокликов удивление успело смениться яростью, паникой и обратно, пока не пришло понимание. Хоть передо мной и был вехикон, но он был, как и я, без маски. Его фейсплет был несколько вытянут и сужен к низу, без отметин, разрезов и швов трансформации, а взгляд направлен как будто и на меня и сквозь меня, от чего создавалось впечатление, что мех о чем-то задумался. Но больше всего это напоминало отрешенность, будто происходящее для него не интересно и наскучило, и есть еще миллионы более важных вещей, чем разговор со мной или присутствие на подпольной арене Каона. Может все дело в том, что это первый вехикон, с которым я столкнулся за свое функционирование? Я слышал, что авиастражи имеют не только другую конструкцию корпуса, но и обладают более сложным программным обеспечением. Поэтому и не представлял, как мне стоит вести себя. Но вехикон сам начала разговор.
- Не часто встретишь эрадикона на арене, - его безэмоциональный механический голос поразил меня. Как будто разговариваешь с машиной, а не живым и активным трансформером, - но я рад, что ты пришел. Арена всегда открыта для тех, кому тесно в рамках своей касты. И судя по отсутствию маски, ты именно из таких. Советую тебе пройти в первые ряды и увидеть, что такое настоящий бой. Поверь, он сильно отличается от того фарса, что ты видел ранее. И ты должен увидеть Мегатронуса. Вся эта толпа,- он обвел ладонью находящихся вокруг трансформеров, - собралась только чтобы услышать его речь и увидеть незабываемый бой. Это торжество силы, брат, решимости и независимости.
Я ничего не ответил, размышляя над сказанным, а вехикон положил ладонь мне на плечо, разворачивая и увлекая за собой вниз по ступеням трибуны прямо к первым рядам. Мехов было так много, чтобы мы еле проталкивались вниз, но в какой-то момент мне показалось, что толпа сама расступается перед нами, повинуясь все той же неизвестной силе, что я ощущал с момента попадания на арену. А затем ряды мехов сомкнулись за нами, прижимая к невысокому заграждению, принятому защищать публику от неизвестно чего. А под нами на широкой площадке, заполненной металлическими кубами разных размеров, передвигались четыре меха, короткими перебежками от одного куба к другому, как будто прячась.
- Смотри внимательнее, - тихо произнес вехикон мне на аудиосенсер. Его шепот не только не отвлекал от происходящего, но наоборот, помогал концентрироваться, как будто напрявляя мой взгляд в нужное место, чтобы я ничего не пропустил. И я переключился с созерцания четырех мехов, явно образующих команду, на решетку в одном из концов арены. Это был вход и выход для гладиаторов, и сейчас она медленно ползла вверх, открывая темный провал в стене. Гладиаторы замерли, а на трибунах повисла тяжелая выжидательная тишина, будто должно было произойти что-то, ради чего мехи разных каст собрались на тесный трибунах арены. Нетерпение передалось и мне, из-за чего я еле удержался, чтобы не переступать с ноги на ногу. А затем на границе между тьмой и светом возникло какое-то шевеление, и вся толпа поддалась вперед, буквально втискивая нас в перила, пока на арену выходил мех. В нем не было ничего особенного по моим представлениям: серебристая тяжелая броня с красными вставками и голубая оптика. Она была неестественно яркой, притягивая взгляды, которые и без того пожирали фигуру, одиноко стоящую на открытом пространстве. Мех сделал шаг, затем еще один и еще. Я еще никогда не видел настолько сильного и самоуверенного трансформера. Он знал, чего стоит и на что способен, и знал, что выиграет этот бой. Я чувствовал это каждым атомом своего корпуса. Нет, телепатом я не был, но отточенная за время работы в полиции наблюдательность помогала не хуже телепатии. То, как мех двигался, как смотрел и как шел – все говорило об уверенности. Не слепой и наивной самоуверенности, заставляющей совершать безумные поступки (Грид предоставлял информации гораздо больше, чем я требовал), а уверенности реальной. Когда мех говорит себе, что сделает что-то и идет и делает без лишних слов. Мне особо не с кем сравнивать, но сходным образом вел себя и Проул. Мне довелось несколько раз работать с ним, и, скажу откровенно, это идеальный офицер. Все говорят, что эрадиконы – идеальные солдаты, но они ошибаются, либо я не правильно трактую термин «солдаты». Проул, в отличие от меня, обладал всеми качествами, которые приближают его к термину «идеал». На него хотелось равнять, и если бы мне позволяли программы и установки, то я хотел быть похожим на него... А бой продолжался, хотя это больше напоминало игру в прятки. Четверо мехов продолжали прятаться за кубами, перебегая и окружая, тогда как Мегатронус продолжал идти им на встречу. А толпа вокруг молчала. Я никогда еще не ощущал такого напряжения. И несколько иначе представлял себе подпольные бои. Почему они не кричат и не болеют? Благоговейная тишина, как на мессе в храме Праймуса, поддерживала атмосферу неопределенности и волнения. Я уже хотел задать вопрос вехикону, но тут приложил палец к губам, призывая к молчанию, будто говорил: смотри и сам увидишь.
И я вновь уставился на арену. Мегатронус стоял, окруженный скрывающимися за кубами мехами, не высказывая ни страха, ни злости. С точно таким же выражением фейсплета он мог бы выступать в Совете, работать на заводе и превращать мехов в металлическую стружку. Напряжение среди зрителей достигло предела. На арене промелькнуло с быстротой вспышки что-то металлическое, и толпа взорвалась криками, оглушая меня. Все произошло так быстро, что я не успел ничего разглядеть. Мегатронус стоял как и был, только над его манипулятором было трансформировано лезвие. С него медленно капал энергон на лежащий неподвижно у ног гладиатора корпус меха. В стороне валялась голова с тускнеющей и гаснущей оптикой. С этого момента и начался бой. Трое оставшихся мехов, даже не перестраиваясь, бросились на гладиатора, пытаясь достать его. А я как завороженный смотрел на Мегатронуса, на то, как он играет со своими противниками, переходя из защиты в наступление. Его движения были стремительны и точны, и каждый удар достигал своей цели. Легкими уколами Мегатронус попадал лезвием в стыки брони, перерезая жизненноважные кабели. И мехи, ослепленные болью, унижением и яростью даже не думали отступить и перегруппироваться. Они остервенело бросались на противника, игнорируя легкую усмешку, появившуюся на его фейсплете. Он играл, и показывал это каждым своим движением. Если бы против него вышли не три меха, а целая армия – ничего не поменялось бы. Понимали ли это его противники? Я стоял не шелохнувшись, пытаясь запомнить каждое мгновение довольно короткого боя. Мне казалось это очень важным: смотреть, как сильный мех расправляется с соперниками, сознательно вышедшими против него в поисках славы. На что они рассчитывали? Я осторожно записал и эту мысль, намереваясь подумать на досуге.
Со всех сторон слышались оглушительные крики. Кто-то подбадривал своего кумира, кто-то бранился на проигрывающую команду, а кто-то советовал, как лучше расправиться с ними. Мне было и омерзительно смотреть на такую бесполезную трату ресурсов, но не мог отвести взгляда. Насилие вызывало неестественную реакцию вступить в бой. Я проигрывал мысленно тысячи комбинаций защиты и атаки на каждый выпад Мегатронуса, пытаясь просчитать, насколько они будут успешны. И понимал, что то, что я видел на репетициях на легальной арене не идет ни в какое сравнение с реальным боем. Да, у меня были какие-то навыки в дополнение к базовым, но были ли они эффективны? А Мегатронус уже расправился с двумя гладиаторами, методично отрубая по куску от корпуса, а затем используя одного из них в качестве живого щита, и сейчас загонял в угол последнего уцелевшего меха. Оружие, к счастью, тот не бросил, сохраняя хоть какое-то достоинство, но внешне он был крайне потрепан. Его гибель была лишь вопросом времени. Когда Мегатронус решит его убить? Когда толпа потеряет терпение, требуя энергона и зрелища? Я стал думать, как поступил бы в такой ситуации. О позорном бегстве и сдаче на милость победителя и речи не шло, но и отступление я считал неприемлемым. Если погибать, то погибать достойно. И мех, как будто услышав мои мысли, кинулся на Мегатронуса, из-за всех сил стараясь достать его. Он пытался попасть в бедренные или коленные шарниры, либо в шею, но все атаки успешно блокировались и возвращались с новой силой. Правый коленный шарнир уже был разбит, не хватало левой кисти и левого окуляра, но мех продолжал сражаться. Одно неосторожное движение – и он споткнулся, упав на колени. Чужой клинок взлетел, намереваясь отсечь голову. Толпа вскинулась и взревела, приветствуя новую смерть, я же дернулся, намереваясь выскочить на арену защитить беднягу. Но тяжелая ладонь, легшая на плечо, пригвоздила меня к месту. Я вздрогнул, очнувшись и удивленно смотря на вехикона, который покачал головой.
- Твоя бессознательная установка защищать любого слабого еще работает. Рано ты явился на арену, но может так развитие пойдет быстрее. Это будет правильно только когда будет происходить сознательно. Ты бы ничего не сделал. Таких как мы никогда не пустят на арену, потому что мы – совсем другая силовая категория. Мы не продержимся и клика даже против самого слабого противника, не говоря уже о том, чтобы помочь команде. И все же... – взгляд его стал задумчивым, - все же это особенности твоей личности. Посмотрим, что будет дальше. А теперь взгляни, - и он кивнул на арену. Я перевел взгляд, продолжая пребывать в напряженном состоянии, на арену, и в тайне возликовал. Последний противник Мегатронуса так и стоял на коленях с клинком у шейных магистралей. Его пощадили? Или подготовили к худшему исходу? Клинок прочертил красивую дугу, увлекаемый рукой Мегатронуса вверх в победном жесте, а гладиатор стал валиться вперед, вовремя подставив ладони, не веря своему счастью. Толпа кричала и гудела с разной степенью одобрения, но никто не посмел оспорить решение «звезды» подпольной арены. Он мог карать и миловать, и никто не возразит, потому что на его стороне большинство и сила. Эта же сила в одно мгновение утихомирила зрителей. Одно малейшее движение, и на арене повисла благоговейная тишина, разрезаемая сильным, страстным и подчиняющим голосом.
- Братья мои! – его речь объединяла всех присутствующих, делала равными Мегатронусу, и в тоже время он тонко подчеркивал, что другой. Что он тот, кого мы должны слушать. Пока только слушать, но что будет после?
- Пойдем, - шепнул мне вехикон, беря под локоть и уводя из первых рядов к выходу, - ты видел лучший бой. Все остальное не стоит внимания. Приходи на следующий. Сейчас тебе сложно понять, но со временем все станет на свои места. Ты еще развиваешься, но совсем скоро ты сможешь решить на чьей ты стороне.
Доведя до выхода, он мне коротко кивнул на прощание и произнес, - мое имя Ник. Связывайся со мной, если что случится. А сейчас мне надо идти.
Его взгляд был снова устремлен сквозь меня, а поза выдавала нетерпение. Он буквально был готов сорваться с места и куда-то бежать, но все же прощание со мной считалось для него важным. Я так думал. Поэтому не удивился, когда он окликнул меня, спросив:
- Как твое имя?
- Айк, - не задумываясь, ответил я. У меня не было никогда имени, и этот набор символов сам всплыл в сознании и казался вполне естественным. Я не знал, что это означает, но звучало приятно.
- До встречи, Айк, - Ник кивнул мне, на этот раз действительно прощаясь. Я остался один посреди хаоса и грязи. Сбитый с толку, опьяненный увиденным боем, но чувствующий, что на верном пути.